Знак чудовища - Страница 112

112

Здесь парковая дорожка делала крутой поворот, и деревья пока скрывали скакуна, но было слышно, как тот приближается. Воины подались назад, двое стрелков четко, как по команде, развернулись, вскинули арбалеты и едва успели: из-за поворота вылетел разгоряченный конь. Гнедой. С белой звездой во лбу. И его всадник сделал тот шаг, на который не решались остальные.

— Назад! — заорал Рон, вертя над головой ремнем, как пращей. — Назад!

Первый арбалетный болт царапнул его плечо, и рука разжалась. Но поздно — снаряд уже сорвался с ремня и ушел в цель. Второй болт ударил в грудь скакуну. Передние ноги Звездочки подломились, и она, сраженная наповал, с ходу ткнулась в землю. Сигмон еще успел увидеть, как Рон оттолкнулся от седла и птицей взмыл к небу. На долгий миг он завис в воздухе, успел швырнуть что-то вниз, и камнем рухнул на землю. Сердце Сигмона сжалось. Он знал, что сейчас зазвенит тетива, и арбалетный болт без труда найдет свою жертву. Он потянул меч из ножен, уже понимая, что не успевает. Но арбалетчики не успели выстрелить. Под ногами воинов гулко ухнуло, и густые облака черного дыма взметнулись выше их голов. Темные силуэты заметались в дыму, натыкаясь друг на друга. Кто-то зарычал, закашлялся…

Сигмон выхватил из ножен сгусток зеленого пламени, закричал и прыгнул в сизую пелену.

* * *

Косые плети дождя били из темных туч. Прозрачные потоки воды, холодные, осенние, прижали дым к земле и обнажили истерзанные тела. Лужи густой крови размывало водой, и они растекались в стороны, сползая с мокрой дорожки в истоптанную траву.

Сигмон стоял на коленях посреди поля боя и сжимал остывший клинок, ставший теперь обыч ной железкой, творением неизвестного кузнеца. Но меч свое дело сделал. Это не было сражением. Это было бойней.

Тан бросил клинок на землю, подставил ладони дождю, набрал воды и плеснул в лицо, смывая чужую кровь. Потом повернулся к Рону, сидевшему на траве возле мертвой Звездочки.

— Откуда ты взялся? — тихо спросил Сигмон. — Ты же не знал, куда ехать.

Алхимик распрямился, поморщился и схватился за раненое плечо.

— Вот дрянь, — буркнул он. — Зацепили.

— Рон, — позвал Сигмон, — как ты меня нашел?

Алхимик махнул рукой в сторону, и только сейчас тан заметил вороного жеребца, стоящего у поворота и настороженно косящегося на мертвые тела черным глазом. Сигмон радостно вскрикнул, и Ворон, заслышав голос хозяина, подошел ближе.

— Это он меня привел, — признался Рон, снимая куртку. — Это собака какая-то, а не жеребец. Когда ты умчался, я остался на дороге. Потом поскакал следом, но задержался на холме — не знал, куда свернуть. Тебя нигде не было видно, и я решил, что найду тебя в деревне. Я добрался до самой изгороди, но так тебя и не нашел. Крестьяне стали на меня коситься, а я не знал, что делать. Никто не отвечал на мои вопросы. Мужикам явно было не до меня. И тут явился он — словно черный демон. Ржал, скакал вокруг меня, потом укусил мою Звездочку за круп, мир ее праху, и поскакал прочь. Мне оставалось только следовать за ним. А потом я увидел их. И тебя.

Сигмон обнял коня за шею, зарылся лицом в длинную черную гриву. Жеребец фыркнул, переступил с ноги на ногу и толкнул хозяина плечом.

— Спасибо, Рон, — сказал тан. — Спасибо.

— Да пожалуйста. Кстати, не расскажешь, что тут, собственно, произошло? — осведомился алхимик, вспарывая ножом рукав.

— Засада, — бросил тан, поглаживая шею Ворона.

— Ага! Значит, я был прав, — довольно сказал Рон, заматывая рану на плече обрезками рукава. — Не стоило сюда возвращаться.

— Прав, — пробормотал Сигмон. — И Леггер тоже был прав.

Рон ловко обмотал плечо и затянул узел, помогая себе зубами. Сплюнул, выругался и подошел к тану.

— Сигги, — сказал он, касаясь плеча друга, — честное слово, я очень рад, что ты уцелел. И мне очень жаль, что твой дом сгорел. Но вроде все кончилось. Теперь, надеюсь, мы сможем убраться отсюда подальше?

— Ты прав, — отозвался тан. — Все действительно кончено.

Он обернулся и обнял друга за плечи. Тот зашипел от боли:

— Эй, аккуратней! Я не… Благие небеса! Это что там валяется?

Сигмон обернулся. На парковой дорожке, меж двумя телами, примостилась отрубленная голова одного из чудовищ. Больше всего она походила на собачью. Она лежала в луже крови, выпучив остекленевшие желтые глаза, а из огромной пасти свешивался окровавленный язык.

— Нет, — сказал Рон и попятился. — Не отвечай.

— Да, — тихо сказал Сигмон. — Чудовища. Мои братья. Это они преследовали нас. Они все пришли за мной. Но теперь все кончено. Я — последний из творений Фаомара.

Побледневший Рон спрятался за Ворона, заслонившись широким крупом от страшного зрелища. Алхимику стало не по себе, его колотила крупная дрожь, а щеки соперничали белизной с гернийским мрамором.

— Сколько? — спросил он. — Сколько их было?

— Восемь тут и еще один в доме.

— Девять! Девять чудищ? И ты всех уложил?! Поверить не могу! А ведь я тебе помог, я сражался с чудовищами и остался жив. Ох. Если бы я только знал… Прости. Ах, как жаль, что я не менестрель. Сложил бы балладу об этом сражении, и мое имя помнили бы веками.

Рон выглянул из-за крупа жеребца, бросил взгляд на искромсанные тела, пошел зелеными пятнами и согнулся пополам. Его стошнило.

— И еще жаль, — через силу вымолвил алхимик, — что я не медикус! Никак не могу привыкнуть… к этому… безобразию…

— И не надо привыкать, — посоветовал тан.

Он подошел к месту схватки, остановился средь иссеченных тел, испачкав и без того грязные сапоги в крови.

112